Возвращение блудного сына
«Востав иду ко отцу моему» (Лк 15, 18).
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Как одиноко и страшно, и холодно было Вартимею слепцу перед тем, как прошел мимо него Христос и призвал его к жизни. И как страшно было Закхею человеческого взора, любопытного, пытливого, часто жестокого, когда он решился встретить Христа, чего бы это ни стоило. И вы помните, как стоял мытарь у притолоки церковной, когда увидел перед собой храм, место, где живет Господь, место святое, куда никакая неправда, никакая нечистота доступа не должна иметь, и увидел себя перед лицом собственной совести, -как он стоял, не смея перейти порога церковного, ударяя себя в грудь и только восклицая: Господи, милостив буди мне, грешному!..
Но в этих словах сказывалось не только сознание своей греховности, но и надежда, — надежда на то, что над справедливостью, над правдой, неумолимой правдой, есть сострадание, милосердие, любовь и прощение. Этому он научился, вероятно, даже в своей беззаконной жизни. Много раз, верно, он встречался с тем, что человек может быть погублен законом, бессердечным, холодным законом людским, и что вдруг среди людей проснется жалость, и тогда есть надежда на спасение, тогда светлеет все вокруг, тогда все делается возможным. И так он стоял в надежде на невозможное чудо, на то, что он, который во всем плох и в глазах людей, и перед лицом своей совести, и перед судом Божиим, все-таки может быть помилован, прощен, даже обласкан.
И сегодня мы встречаем другой образ — образ блудного сына, где мы видим воочию, что случается с человеком, который покаялся, вернулся домой в глубоком раздумье о том, какова его жизнь перед лицом Божественной святости. Мы видим человека, который встречен Богом. Вы, наверное, обратили внимание на слова сегодняшнего Евангелия, где говорится о том, что когда блудный сын был еще далеко от отчего дома, отец его увидел и поспешил к нему навстречу, и пал ему в объятия, и целовал, и ласкал, и жалел его.
В рассказе о Закхее мы видим себя перед судом людей; в рассказе о мытаре мы видим себя перед судом собственной совести; а теперь посмотрим на нашу судьбу перед лицом Божиим. Мы все в положении блудного сына; все мы всё получили от Бога — и жизнь, и природные наши силы ума, сердца, воли, крепость телесную; получили и дружбу, и семью, и всё, чем мы богаты. И однако, всё это, как блудный сын, мы от Бога получили и унесли в страну далекую, туда, где мы можем всем этим пользоваться безотчетно, туда, где мы можем спрятаться от лица Божия, и всё, если нам понравится, растратить в свое удовольствие, ни перед кем не отчитываясь.
Возвращение блудного сына
Разве мы не таковы все? Разве мы не берем постоянно то, что Божие и свято, с тем, чтобы это использовать для своего удовольствия, для своей жизни? То, что люди нам дают, та любовь, которая нам дается — разве мы ее бережем, как святыню?.. Мы все уходим на страну далече, в далекую страну, где мы можем без Бога и без суда человеческого всё расточить.
Но какой-то момент приходит, когда и до нас доходит голод, не только вещественный голод, но голод о ласке, которая была бы не куплена, голод по любви, которая была бы чистым даром, голод по тем отношениям, которые не зависят ни от чего, кроме как от того, что мы дороги кому-то и кем-то любимы. И тогда нам надо вспомнить эту притчу Христову. В этой притче изображается, что юноша, ушедший давно, как бы вычеркнув Бога, вычеркнув отца своего, вдруг вспоминает, что у него есть отец. Первое слово, с которым он обращается к нему: Отче!.. С чем он может к нему прийти? Не с оправданием — потому что оправдания ему нет, но может он прийти, зная, что если он — блудный, недостойный сын-предатель, то отец остался верным, любящим отцом. И вот с этим он спешит домой, туда, где есть отец, в отчий дом. И готовит он исповедь. Он на всё готов, лишь бы только его допустили домой, рабом он готов быть, наёмником он готов быть… Но отец на такие сделки не идет, отец его остается отцом, каким бы он ни был недостойным сыном, и когда сын признался в своем недостоинстве, отец его как сына принимает, воскресшего от смерти греховной, нового, вернувшегося, — и радость и ликование вокруг.
Всё это в нас идет шаг за шагом и, с одном стороны, ставит нас перед лицом и слепоты нашей, и человеческого суда, и суда нашей совести, но одновременно напоминает нам и о том, как мы дороги Богу. Как в сегодняшнем Послании сказано, мы куплены дорогой ценой: всей любовью Божией, всей жизнью и смертью Христа… Вот цена, которую нам дает Бог, вот что мы для Него значим… Неужели после этого мы не можем прийти к Богу с надеждой, с верой, с радостью о том, что мы будем приняты, потому что мы так дороги?
В следующий раз перед нами встанет картина о Страшном Суде. Поставим себе вопрос о том, каким образом возможно, что Бог, Отец, любящий нас беспредельной, безграничной любовью, является для нас «страшным судом»? Что страшно в этом суде? Неужели наказание, неужели стыд? Нет ничего более страшного, чем поруганная любовь… Подумайте о том, как сейчас нас зовет Господь к встрече, но и о том, с чем я Его встречу? С любовью — или, взглянув в лик Божественной любви, заглянув в бездонные глаза Божественного сострадания, я пойму, что потерял единственное на земле — любовь. Аминь.
Блудный сын. Возвращение
Слово Святого праведного Иоанна Кронштадтского
Братие! Притча о блудном сыне должна занять всё внимание наше.
В ней, как в зеркале, видны все мы. Сердцеведец Господь в немногих словах и в лице одного человека представил, как обманчивая сладость греха удаляет нас от истинно-сладостной жизни по Богу, и как испытанная нами тяжесть греха для души и тела, побуждает нас, по действию благодати Божией, обратиться и многих действительно обращает опять к Богу, к жизни добродетельной. Повторим её и побеседуем о том, как необходимо и как удобно грешнику обращаться к Богу.
И так, у одного человека было два сына. Когда они пришли в возраст, младший сказал отцу: дай мне следующую часть имения. И отец разделил имение.
Старший сын не взял своей доли и остался с отцом: знак, что он любил отца чистым сердцем, находил удовольствие в исполнении его воли (николиже заповеди твоя преступих) и потому удаляться от него — почитал безумием.
А младший, спустя несколько дней после этого, собравши все свое имение, ушел из дому родительского в дальнюю сторону и там расточил свое имение, живя распутно. Из этого видно, что он имел не доброе и не чистое сердце, не был сердечно расположен к доброму отцу, тяготился его надзором и мечтал лучше пожить по воле своего развратного сердца. Но послушаем дальше, что случилось с ним в удалении от дома родительского.
Когда он прожил всё на чужой стороне не добрым порядком: настал великий голод в той стране, и он начал нуждаться. И пошел, и пристал к одному из жителей той страны, а тот послал его на поля свои пасти свиней. И он рад был наполнить чрево свое кормом, который ели свиньи (желуди и мякина), но никто и этого не давал ему.
Пришедши же в себя, сказал: сколько наемников у отца моего довольствуются хлебом с избытком, а я умираю тут с голоду. Встану, пойду к отцу моему и скажу ему: «Родитель мой! я согрешил против неба и перед тобою, и уже не достоин называться сыном твоим: прими меня в число наемников твоих».
Встал и пошел к отцу своему: и когда еще он был далеко, увидел его отец его, и сжалился над ним, и пошел к нему на встречу, обнял его и поцеловал его; простил его вину, ввел его в дом свой, одел в лучшие одежды и сделал по случаю его возвращения пиршество (Лк 15, 11-32). Так погибший сын вошёл опять в любовь отца своего.
Братия! так поступает с нами и Отец небесный. Он не удерживает нас при себе силою, если мы, имея развратное и неблагодарное сердце не хотим жить по Его заповедям, а попускает нам удаляться от Него и узнать на опыте, как опасно жить по воле своего сердца, какое мучительное чувство недостатка мира и спокойствия испытывает душа, преданная страстям, какою постыдною пищею питается она: ибо что может быть постыднее пищи страстей?
Но не дай Бог никому остаться навсегда в этом удалении от Бога: вдали от Бога — верная и вечная погибель. Вси удаляющии себе от Тебе погибнут (Пс 72,27), говорит святой царь и пророк Давид. Нужно непременно обратиться с гибельного пути греха к Богу всем сердцем; и да будет уверен каждый, что Бог увидит его искреннее обращение, с любовью встретит его и по прежнему примет его в число детей Своих.
Согрешил ты? Скажи с полной решимостью в сердце: востав иду ко Отцу моему, и пойди к Нему самым делом. И лишь только успеешь ты выговорить в сердце эти слова; лишь только решишься твёрдо жить по воле Его, Он тотчас увидит, что ты возвращаешься к Нему: Он всегда не далеко от каждаго из нас (Деян 17,27); сейчас прольёт в сердце твоё мир Свой: тебе вдруг будет так легко и приятно, как, например, приятно бывает несостоятельному должнику, когда ему прощают его долг, или как приятно бывает нищему, которого вдруг одевают в лучшую одежду, или сажают за богатый стол.
Но при этом заприметьте, братия, сколько видов грехов или страстей, столько и возвратных путей к Отцу небесному: каждый грех или страсть есть путь в страну, далёкую от Бога. Ушёл ты дорогою неверия: воротись назад, да сознай все его безрассудство, перечувствуй сердцем всю его тяжесть, пустоту, гибельность, и стань твердою ногою на путь успокоительной, сладостной и животворной для сердца человеческого веры, и держись ее всем сердцем. Ушел ты по пути гордости: воротись назад и стань на путь смирения, а гордость возненавидь, зная, что Бог гордым противится.
Ушел по пути зависти: воротись с этой адской дороги и будь доволен тем, что Бог послал и помни, чье она исчадие:- первый завистник был диавол, и завистию диаволею грех в мир вниде (Прем 2,24); будь ко всякому доброжелателен. Если ушел путем вражды и гнева: воротись и стань на путь кротости и любви.
Помни, что ненавидяй брата своего, человекоубийца есть (1 Ин 3,15); или удалился ты от Бога чревоугодием и распутством: воротись и стань на путь умеренности и целомудрия, и помни всегда для руководства в жизни слова Спасителя: внемлите себе, да не когда отягчают сердца ваша объядением и пиянством и печалми житейскими (Лк 21,34) и слова покаявшегося блудного сына: согрешили мы перед Тобою и уже недостойны называться Твоими сынами: прими нас, хоть как наёмников: и Он верно примет нас, как детей. Аминь.
Святой праведный Иоанн Кронштадский
Одно из мест Евангельского чтенья
Волнует сердце скорбью без конца.
…Юнейший сын, взяв долю от именья,
Пошел далече от Любви Отца.
И, окунаясь в блудные стремнины,
Познал впервые мрак голодных дней.
И прилепился к жителю чужбины,
И тот его послал пасти свиней.
Здесь отроча́ хлебнул тоски-печали.
Не насыщаясь, с му́кой на лице,
Хватал рожцы́. Но от корыта гнали.
И, издыхая, вспомнил об Отце.
(Прости, Отец, лукавство человечье.
Зело́ непостоянен род людской.
Нас одари — и мы уже́ далече.
И только голод нас влечёт домой.)
«Зачем я здесь лежу и умираю?
Нае́мник у Отца не рад хлебам.
Пойду к Нему. Он Милосерд, я знаю,
И так скажу, припав к Его стопам:
— Я согрешил пред Небом и Тобою.
И совестью, и голодом гоним,
Молю — покрой падения Любовью,
И сотвори нае́мником Своим».
И тотчас встал — Надежда укрепляет.
И поспешил на правый Суд Отца.
В нечистоте, в лохмотьях — он не знает,
Что ждёт его у Отчего крыльца.
…Отец его увидел издалеча.
И, радостью великою светясь,
Раскрыв объятья, Сам бежит навстречу,
И лобызает бедное дитя.
А в горле комом — грешен пред Тобою.
И называться сыном нету сил.
Отец в ответ одеждой дорого́ю
И чудным перстнем чадо одарил.
Сыновний перстень по руке пришёлся.
И громкий глас раздался над толпой:
— Мой сын был мёртв. И ожил. И обрёлся.
Придите все́, порадуйтесь со мной.
А старший сын, дивлясь на пир богатый,
Сказав Отцу укорные слова,
Не пожелал узреть родного брата…
О, Праведность, всегда ли ты права?
Права ли ты, трудясь за награжденье?
Но, даже и достойная венца,
Отказывая плачущим в прощеньи,
Стоишь далече радости Отца.
Одна Любовь приемлет и спасает.
Она уже — Награда без наград.
А Праведность без Оной обрекает
Стоять столпом у растворённых Врат.
Отец отцов! Единый Сердцеведче!
Прости меня, юнейшего умом.
И я наследство расточил далече,
И, издыхая, помянул Твой Дом.
Я жрал рожцы мечтаний и деяний,
И был рабом у общего врага.
Изведал горе горькое скитаний,
И не дерзаю пасть к Твоим ногам.
И, всё-таки, когда приду с Надеждой,
Убогости моей не отвратись.
Я обойдусь без дорого́й одежды —
Мне без Тебя уже не обойтись.