Путь Великого поста
Почему у российских православных христиан особое отношение именно к Великому Посту, ведь Успенский не менее строг? В чем его особенность? Как прочувствовать, пережить Великий Пост деловому человеку, многодетной маме? Об этом и о многом другом — в беседе протоиерея Андрея Лоргуса, ректора Института христианской психологии, которая прошла в культурном центре «Покровские ворота».
Великий Пост всегда требует к себе особого отношения, особого обращения к себе требует и наша тема.
Мы можем поговорить о том, что представляет собой современная практика Великого Поста русской Церкви. Удивительно, вопросов много не только у тех, кто живет внутри Церкви, но и у тех, кто смотрит на Церковь извне, относятся к ней критично, критически относятся к сложившейся традиции и которым интересна современная жизнь русского христианства в целом, русского Православия, в частности.
Я хочу использовать свой церковный опыт, который стал складываться, когда я пришел в Церковь сразу после окончания университета.
Мое воцерковление началось в 1982 году, в обычном московском храме, достаточно многолюдном и достаточно древнем, чтобы иметь особые свои традиции. Но все-таки это происходило задолго до перестройки, и церковь жила тогда своей особенной скрытной жизнью, которая никому не была известна. Люди, которые жили рядом с храмом, проходили мимо него ежедневно на работу и с работы, не имея представления о том, что происходит внутри.
Затем я учился в семинарии. Потом служил диаконом в Николо-Кузнецком храме, намоленном храме. Храме древних московских традиций. Священником я начал служить с 1993 г. в одном из наиболее древних храмов города Москвы — Илии Обыденного. Кроме того, я служил 13 лет в психоневрологическом интернате, и это совсем иной опыт. 6 лет я служил в Высоко-Петровском монастыре, и теперь служу в храме Святителя Николая на Трех горах. Таков мой опыт. Именно им я хочу с вами поделится.
Я недаром говорю о традиции, потому что для осознания того, что такое Великий Пост, очень важно понятие «традиция». Традиция, устав или канон — это разные вещи. Когда говорим «устав или канон» — понимаем что-то обязательное. Традиция — необязательное, но это то, чем мы живем и без этого жить не можем. Без традиции жизни в Церкви нет, как нет и любой жизни. Нет семьи без традиции, нет города, ни поселка, ни деревни. Всегда, везде и всюду традиция очень важна.
Великий Пост установлен ради праздника Пасхи. Великий Пост при Пасхе, а не сам по себе. Очень важно это подчеркнуть, потому что православие — это религия Пасхи. Православие — это религия Воскресения. Мне очень жаль, когда не очень воцерковленные люди обращаются к Церкви только в Великий Пост. Получается, что только Великий Пост привлекает их больше всего.
Казалось бы, почему? Почему не Рождественский пост, а именно самый длинный, самый трудный пост? Самый, может быть, известный. Он даже пишется с большой буквы — Великий Пост. Именно постящихся в этот пост больше, чем тех, кто празднует Пасху. Это странно, но это факт. Именно в Великий Пост наибольшее число прихожан в русских храмах. Наибольшее число продается книг, свечей, икон. Наибольшее число людей приходит в храм, для того чтобы исповедаться, для того чтобы причастится.
Удивительно, что очень много людей, которые в церковь вообще, не ходят, говорят: «А я хочу соблюдать пост». Люди, которые не участвуют в церковных таинствах, люди, которые не исповедуются, они намерены хотя бы частично или формально соблюсти Великий Пост. Причем Великий Пост, а не для того чтобы подготовиться к празднику Пасхи. Их интересует сам Великий Пост.
Для многих людей это не просто диета и не способ похудеть. Хотя такой мотив иногда встречается. Не редко приходится с удивлением узнавать, что Великий Пост используется людьми как такое диетологическое испытание.
Но некоторые действительно намерены поститься в религиозном смысле слова, не участвуя в таинствах Церкви. Сколько таких, не знаю. Свидетельствую вам, что это нередкое явление. Это заставляет нас задуматься, что же означает Великий Пост для Церкви?
На мой взгляд, Великий Пост — не столь значимое событие, как праздник Пасхи или праздник Рождества, или даже любой двунадесятый праздник, который имеет больший смысл и значение. Потому что любой праздник — это событие евангельское. Это событие — как называют богословы, священного домостроительства. Домостроительство — это путь, которым Бог совершил ради нас спасительную миссию. Каждое евангельское событие вписано в это домостроительство. Каждое евангельское событие имеет ключевой смысл, является важнейшим событием мировой истории.
Пост таковым не является. Пост — не событие мировой истории. Пост не является частью Евангелия. Среди заповедей Христовых нет заповедей о посте. Пост — это что то, несомненно, относящееся к практике религиозной жизни, но в вероучение не входит. Пост — не вероучительная заповедь. Это практика, упражнение, аскетический прием, средство, инструмент.
Общественная и государственная традиция Великого Поста включала в себя очень уважительное отношение к нему. В дореволюционной России на Великий Пост закрывались театры, не устраивались ни балы, ни выставки, ни гуляния. Великий Пост для монотеистического государства — это было время, когда никто не веселился. Сейчас, конечно, это все не так, но, в принципе, все равное мы видим особое уважение к этим 47 дням. А ведь речь идет опять же о Пасхе…
Пасха является самым главным, ключевым смыслом Великого Поста. Очень важно всякому, вступающему в Великий Пост, помнить, что каждый день Поста высвечен светом Пасхи, светом Великого Христова Воскресения. Другого смысла у Великого Поста не существует.
Что такое пост духовной точки зрения жизни человека? Вспомните, как вы пришли к вере в сознательном возрасте? После поста?
Представить себе мысленно, что человек озабочен своей религиозностью. У него есть тяга, поиск Бога, и вот он решает: «Буду поститься 40 дней, и потом, что придет мне на душу, то и приму». Я таких историй не слышал никогда. В обретении веры пост в большинстве случаев, по крайней мере, из известного мне опыта, никакой роли не играл. Упражнение в посте человек верующий начинает после обретения веры, а не до.
Когда человек начинает свое движение к традиции Церкви, нередко пост является первым, с чем он сталкивается или, по крайней мере, первое, что он сам для себя выбирает. И нередко действительно многие люди приходят в церковь в Великий Пост и говорят: «Я в церковь не ходил, а вот теперь хочу». В этот Пост я услышал опять несколько подобных намерений и историй, когда люди говорили: «Все, с этого Великого Поста и я начинаю поститься, я хочу воцерковляться с этого Великого Поста». Почему?
Начало Великого Поста может оказаться точкой отсчета, с которой начнется его новая религиозная жизнь, духовная жизнь. Но чем сама важна эта точка? Но, я думаю, что все-таки в этом есть определенный резон. Мне сдается, что этот резон находится вовсе не в кругу религиозных тем. Это аскетическая тема, но она еще имеет антропологический характер.
И Пасха, и Рождество, и Великий Пост — это все части годового круга. Годовой круг — это некая кольцевая структура нашей жизни. Вся же наша жизнь представляет собой движение во времени. С христианской точки зрения время линейно. Только христианская история построила линейную картинку времени от начала бытия к концу света. Ни в какой другой культуре это линейное изменение человечества не существует, потому что в христианстве, вообще, в монотеистическом представлении есть начало и конец света.
Но обычный годовой круг — это просто круг, круговое движение времени. Очень многие культуры, многие народы, многие религии жили и живут в этом кольцевом движении времени. Церковь тоже живет в этом круговом, кольцевом движении времени. Но это и понятно, потому что сама природа жизни Земли имеет такую структуру. Это задает определенную ритмику нашей жизни. Наша жизнь опирается на это кольцо, на это годовое движение.
Венец лета — так называется по-славянски «колесо времени». У кольца же где-то должно быть начало? Поэтому мы придумали Новый год. В Византии было начало индикта. В иудаизме тоже есть Новый год, в буддизме есть Новый год и так далее. Все-таки человеку нужно какие-то реперные точки, как мы сейчас говорим. Для нас неверующих Новый год является такой реперной точкой.
Начало Великого Поста, вполне возможно, стало в нашем сознании такой реперной точкой годового круга времени. И не просто годового круга, а событийного, смыслового круга. Человек вступает в круг священных событий-воспоминаний, евангельский, исторический. Но в Евангелии нет точки «Великого Поста». А в современной практике, в годовом круге, такая точка есть! Может быть, особое отношение к Великому Посту у огромного числа людей связано именно с таким отношением?
Для церковных людей все совершенно иначе. Для церковного обихода начало Великого Поста — это и не начало, и не конец, только Триодь начинается. Это очередная седмица, которая имеет свои особенности. Особенности связаны с тем, что мы называем уставом; с правилом; с канонами. Церковная богослужебная жизнь — достаточно жестко регламентирована.
Фото: patriarchia.ru
Фото: patriarchia.ru
Мы прожили в христианстве более 2000 лет, и за это время церковная жизнь устоялась. Она пережила очень много перемен, смену уставов, самые разные изменения внутренней жизни. Об этом написаны горы книг. В нашем времени эти церковные уставы достаточно прочно утвердились. Утвердились они 400–500 лет назад, хотя еще в позднее русское средневековье, включая в себя XVII век, продолжал формироваться устав.
Но сегодня мы относимся к уставу, как к чему-то уже утвержденному. Эти уставы как раз достаточно жестко регламентируют всю внутреннюю жизнь этого годового круга событий и праздников.
В этом годовом круге событий есть постные дни; есть праздники, есть приготовления к праздникам; есть попразднества, то есть послепразднственные дни, и так далее. Есть в них и строгие уставы, как надлежит поститься.
Так вот, традиция Великого Поста заключается именно в строгости. Все можно — можно не соблюдать Петровский пост, многие люди и не знают о том, что он есть. Можно не соблюдать Успенский пост, хотя он строже. Рождественский пост — тоже строгий пост. Но Великий Пост надо соблюдать. Есть гипотеза о том, что Великий Пост потому такой строгий, что он перед Пасхой. А Пасха — главный великий праздник. Возможно. Есть гипотеза о том, что Великий Пост традиционно стал таким местом, когда уж раз-то в год, но люди постятся, говеют и хотят приступить к Таинствам.
Все эти особенности народного отношения к Посту никто не исследовал, никто не изучал. Но они являются фактом.
Весь год Русского Православия представляет собой строго расписанный уставом богослужебный цикл. Сюда входят песнопения, чтения, чтения во время службы, чтения вне службы. Сюда входит празднование святым, сочетания праздников. Например, в какое-то воскресение может быть сочетание великого праздника. Например, в ближайшее воскресение, вернее, через воскресение будет и Благовещение, и Крестопоклонная, и там еще святые.
Все эти сочетания предусмотрены уставом. Причем некоторые сочетания дают по своей вариативности порядка 25 разных случаев, и они все указаны в Типиконе: «Аще случится Благовещение в 6-ю неделю постов» — свой устав. «Аще случится Благовещение в субботы 2-й, 3-й, 5-й, 6-й седмице» — свой устав. То есть на все случаи жизни в Типиконе есть своя глава, как служить — какие песнопения, какие тропари, какие евангельские чтения и так далее. Все это там прописывается так, что чтец, певец, священник, дьякон открывают эти книжки и — служат по единообразному уставу на всей территории Русской Православной Церкви.
В значительной степени это наш устав, русский, наша, русская традиция. В Болгарии другой устав, схожий, но другой. В Сербии — похож на болгарский. Они больше питаются греческой традицией, у греков, соответственно, другой устав. Мы во многом не совпадаем. У нас пасхалия одна, а вот богослужебный устав может очень разниться. русский православный устав складывался на протяжении тысячи лет нашего христианства. Но устав — это не только, что петь, а — как петь, когда.
И здесь Великий Пост действительно отличается тем, чего нет в остальной части года. Поэтика Великого Поста совершенно особенная, ни с чем не сравнимая. И по композиции, и по стихотворным приемам, и по употреблению, и по мелодике. Там напевы другие, хотя гласы те же. Структура этих напевов сохраняется та же, но появляется другая мелодическая структура. Даже по поводу простого «Господи, помилуй» у многих у певцов так и написано «постовое „Господи, помилуй“».
Иными словами, Великий Пост — это особый мир. Особый мир слов, текстов, мелодий, толкований, смыслов, пониманий. Он складывался долго, в течение веков. Складывался под влиянием самых разных факторов, главным образом, конечно, греческого православия, греческого языка. Потому что все наши богослужебные тексты переведены с греческого, лишь небольшая часть написана славянскими авторами, русскими авторами на церковнославянском языке.
В этом есть свои трудности, потому что были переводы прямые, как бы подстрочник. И их очень трудно понимать, они наименее удачные, с этой точки зрения понимания, действительно нуждаются в обновлении. Потому что язык живет, не стоит на месте, развивается. А перевод нуждается именно в богословском осмыслении. Каждый тропарь богослужения имеет богословский смысл. Вся эта поэтика — это не просто воспевание восходов и закатов, красоты природы или евангельского события. Там везде есть богословский смысл.
Потому что церковные поэты — это, в основном, монахи. Для них создание того или иного произведения было, по сути дела, богословской работой. Если взять Триодь Постную, хотя бы первую часть, она читается от недели «О мытаре и фарисее» до пятницы шестой седмицы. Так вот там все — догматическое богословие. Просто читая тропари, можно изучить догматическое богословие русского православия. Поэтика богослужения умная, это как аспирантура. По высоте своего догматического изложения, по сложности поэтического изложения, да и еще все это поется…. Это красиво и умно!
Мелодии — тоже часть богословия. Естественно, что воспринять это можно только тогда, когда вы все время в церкви, каждый день слышите Вечерню, Утреню.
Кто знает все тонкости богослужения? Кто читает эти тропари и кондаки, Триоди Постной от корки до корки? Это чтецы и певцы. Священнику читать некогда. Он Постную Триодь слушает. Но при этом еще служит. При этом может исповедовать, совершать Литургию… А вот чтецы и певцы — те единственные люди, которые этот благоуханный сад церковной догматической поэтики воспринимают. Именно они — реципиенты всей этой церковной мудрости. И я проходил от 1982-го года до моего рукоположения в диаконский сан, до 1988-го. Эти 6 лет и были моей школой. А потом было некогда. А жаль!
Доступна ли эта сторона Поста для работающего человека, который пять дней в неделю — на работе? Недоступна. Она недоступна для большинства священников, не доступна для большинства монахов, которые не служат в храме, а несут послушание на кухне или на ферме, или по охране. Она недоступна большинству тех, кто работает в храмах, кроме чтецов, певцов. Я благодарю Бога, что я был чтецом больше, чем 6 лет — у меня было время все это читать, не только во время службы, но и до, и после.
Когда я учился, то составлял себе конспекты и выписывал оттуда особые интересные песнопения и чтения, потому что действительно для меня открывался особый мир. Другого способа познать все это для меня не было. К сожалению, у нас нет таких школ, кружков, которые разбирали бы Постную Триодь. У нас мало евангельских кружков, а уж кружков по разбору богослужебных текстов совсем нет.
Понимаете, это наша средневековая древность, но в ней смысл, тот самый православный великопостный смысл, который мы ищем.
Чтобы провести Великий Пост с интересом, нужно читать богослужебную литературу. Кстати говоря, она вся переведена на русский язык. Вся Триодь Постная переведена на русский язык. И Октоих переведен. И это действительный вход в мир Великого Поста.
Что же такое Великий Пост? Не только то, чего не есть и не только то, что читать, а — размышлять, думать и молиться. Ведь все богослужебные тексты — еще и молитва. Первый раз читаете — незнакомо. Прочитали перевод. Прочитали с подстрочником, может быть, с толкованием, с комментарием. «Ага! Теперь я понимаю!» Теперь вы может молиться. Вы читаете по-славянски, но уже понимаете, о чем идет речь. И это совсем другая молитва. Это как раз та молитва, без которой пост невозможен. Умная молитва — когда ваш разум вместе с сердцем молится.
Но, повторю риторический вопрос: возможен «умный пост» для человека, который работает 5 дней в неделю, а в субботу и воскресенье должен сделать еще что-то по дому? Видимо, нет. А возможно ли это для людей, которые служат, скажем, в армии, в милиции или в МЧС? То есть у которых, вообще, и график особый. А возможно ли это для людей, которые больны? Нет. А возможно это для детей? Нет.
А возможно это для многодетной матери, у которой хозяйство, дети, кухня и все прочее? Нет. А возможно это для мужчины, который работает, который думает не только на работе, но еще и дома, у него звонки и письма? Нет.
Тогда для кого? Вы скажете: для монахов. Но я отвечу, что нет. Потому что современные монахи трудятся, трудятся, трудятся и трудятся. У них послушание, у них график. Кто-то служит, кто-то на кухне, кто-то ездит по закупкам…
Как же быть тогда? Как войти в Пост? Как включиться в этот огромный, может быть, очень сложный, очень динамичный, и, вообще то, не очень понятный мир Великого Поста? Что нужно для этого сделать? Оказывается, для этого нужна революционная вещь. Надо «выйти за двери своей обыденной жизни». «Закрыть дверь на замок, ключ положить в карман, и отправиться в иной мир, мир церкви, мир Великого Поста». И это два разных мира. Они по-разному устроены, и они создавались не друг для друга.
Если вы думаете, что эти два мира совмещаются, то вы ошибаетесь. Они кое-где пересекаются, это верно. Они пересекаются в наших сердцах, они пересекаются в нашей семейной жизни, они пересекаются в наших смыслах. Но наша обыденная жизнь, которая наполнена работой, семейной ответственностью, заботами, родственными отношениями и так далее, она этот церковный мир в себя не принимает, он другой.
Мне очень жаль, когда каждое воскресенье я вижу в храме целые православные семейства с множеством детей, с няньками, с бабушками, иногда с дедушками. Вот они все приходят в храм, дети причащаются, они все встречаются, они рады друг другу, они общаются, они что-то слушают и молятся. Но то, о чем мы с вами говорим, остается для них где-то в стороне.
Кстати, по поводу Великого Поста есть одна интересная вещь — в воскресные дни Великий Пост практически уходит на второй план в богослужебном смысле. Октоих, то есть то, что читается каждый воскресный день в последовательности гласов от первого до восьмого, выходит на первое место. Поэтому по воскресеньям Великий Пост не очень ощущается. За исключением особенностей каждой недели.
У нас Великим Постом каждая неделя особенная. Первая неделя была — Торжество Православия, почитание икон. Вторая неделя — свт. Григория Паламы, потом Крестопоклонная, преподобного Иоанна Лествичника, Марии Египетской и так далее. Но это лишь маленький «слой». А все то, что читается в Триоди Постной, когда большинство людей в церкви и не бывают, «воскресные прихожане» не знают. Это жаль, но это так.
Так, что же делать деловому человеку? «Закрыть двери обыденной жизни и уйти из нее». Как ни странно, но это единственный, на мой взгляд, путь погостевать в Церкви в Великий Пост. Это называется поговеть — в славянском языке есть такое слово. Уехать ли в монастырь, отправиться ли в загородный приход, который близок к даче. Походить в церковь, взяв отгулы.
Я знаю работающую женщину, которая особенно с большой любовью относятся к православному богослужению, она на Страстную седмицу берет отгулы. Чтобы, во-первых, приготовить, все успеть, и, для того чтобы походить на службы особенные. Одна моя любимая, старушка, которая воспитала много детей, церковное семейство, раньше пекла куличи на второй, третьей и пятой седмицах Поста и складывала их в морозилку, с тем, чтобы на Страстной не заниматься ничем, а только ходить на службу. Причем она знала наизусть всю службу.
То есть нужно «вырезать» из своей жизни время обыденности и перейти в другой мир, перейти в мир Великого Поста. Экстравагантное поведение, но я не знаю другого способа, как душе своей дать почувствовать иной способ бытия, тот самый церковный способ бытия, который и подразумевается под названием Великий Пост. Вы, наверное, думали, что Великий Пост — это гречка без масла и прочее? Все-таки церковь не от мира сего…
Есть тенденция, которая заключается в том, чтобы подчинить обыденность, всю нашу жизнь церковному кругу, смыслу, порядку, уставу. Но это невозможно. Есть другая тенденция — приспособить Церковь к сегодняшней обыденной жизни — к политике, к производству. Например, высказывали такие предположения: почему в воскресенье надо рано вставать? Давайте будем служить Литургию в воскресенье часов в 12, чтобы дети высыпались, чтобы мужчины, которые работают постоянно, высыпались.
А нельзя ли перейти на новый стиль календарный? Почему такая разница? Короче говоря, различные предложения по унификации русского православия, для того чтобы оно стало более современным. Некоторые даже говорили: «Почему мы приходим в церковь, а нет исповеди. Как у католиков хорошо: пришел, сел в исповедальню, тут же батюшка подходит». А у нас только в определенные часы, и, тоже… » еще и не допросишься».
Обе эти тенденции существуют, но, я думаю, что никогда соединения не произойдет. И, слава Богу, потому что все-таки это два разных мира. Это не означает, что наша повседневная жизнь совершенно не может быть наполнена православными религиозными смыслами. Может. Это не означает, что наша современная жизнь настолько противоречит Церкви, духу Евангелия, что они несовместимы. Но и не сводимы, одна к другой, и не соединимы.
Это значит вот, что. Что для нас с вами, для наследников русского православия, существует особая культура, которая когда то, может быть, в XVI–XVII веке была единой с общественной обыденной культурой. Они совпадали. Но в современной жизни они не только не совпадают, они приходят даже друг с другом в конфликт.
Современная православная культура — культура отдельного мира. Так сложилось в нашей жизни. Мы не можем это изменить. Так изменился мир. Почему — это другой вопрос. Но на сегодняшний день — это факт. Причем два мира с очень разной ритмикой жизни.
Великий Пост — это уединение, тишина, размышление. Для того чтобы вслушаться в богослужебную поэтику, нельзя прийти на час, послушать, помолиться и уйти, потому что надо как бы настроиться, посидеть в тишине, может быть, даже в темноте. Можно помолиться, можно прийти в храм до начала службы, посидеть, успокоиться, утишиться, утихнуть внутри, когда все это, суетливое, уйдет.
Ведь нередко, вы, может быть, замечали, что после, в конце богослужения вы уходите, а у вас все внутри как бы все утихомирилось, улеглось, и наступила тишина. Так вот с этого момента только начинать надо было службу. А вы уже должны уходить. А служба уже закончилась! То, что в конце наступает, на самом деле должно было быть началом.
А потом, после окончания богослужения не бежать тотчас на работу или по делам, или в магазин, или еще куда, а опять посидеть в тишине, как бы в себе это аккумулировать, воспринять. Дать улечься смыслам, постепенно переходя за порог церкви во двор, в улицу, в шум, в суету. Еще было бы важно, чтобы во время богослужения не вспоминать, «когда ребенок придет домой», «что он съест и, вообще, будет ли он делать уроки», «или будет сидеть за компьютером».
Необходима внутренняя сосредоточенность, чтобы можно было сконцентрироваться на чем-то. И, конечно, не злиться на соседей, которые неправильно свечку передали. Или шумят, или шуршат каким-то особенно звонким пакетом. А у кого-то телефон не выключен, и хозяйка не может его найти в своей сумке, которая стоит на подоконнике в притворе. И вот на это все чтобы не раздражаться, а чтобы внутри был покой и тишина. Но как это сделать в нашей современной жизни? Я не знаю. Если вы думали, что я вам дам рецепт, вы ошиблись.
Я просто могу поделиться с вами своим опытом, что самое сосредоточенное время Великого Поста, которое я провел в своей жизни, это были те годы, когда я был дворником и чтецом.
Может быть, когда-нибудь вам удастся пережить Великий Пост в какой-нибудь своей монастырской поездке, когда вы можете остаться в монастыре на несколько дней, на неделю. Только главное — не попасть в руки к отцу эконому, чтобы он не послал вас на послушание, тогда с молитвой ничего не выйдет. И когда паломник говорит: «Но я же приехал помолиться!» — в ответ ему что говорят? «Послушание паче поста и молитвы». Вот на этом Великий Пост и закончится.
Итак, что же такое пост? Пост — это инструмент, инструмент аскетики. Пост нацелен на нашу телесность, на психофизическую сторону личности. А смысл его духовный и душевный: постясь телом, мы преследуем духовные задачи. Мы утруждаем тело, а целью нашей является душа. Значит, сам пост — инструмент, для того чтобы преобразилась душа. Хотя бы немножко.
Великий Пост — это не просто подготовка к причащению, или время, удобное, чтобы дополнительно не поститься, а причащаться почаще. Это уже мы так используем, это уже наши такие ухищрения. Великий Пост — это исключительное время, когда мы можем со своей жизнью сделать что-то такое особенное: взять и переключить все выключатели — раз — и совершенно другая жизнь. Мы не можем себе этого позволить в нашей современной жизни. Увы, не можем. Мы живем другой жизнью.
Поэтому наше отношение к Великому Посту должно быть в сознании вот этой нашей немощи. Мы можем себе что-то из этого выстроить, особенно когда человек живет более или менее свободным от семейных обязанностей. Когда мы живем в семье и связаны друг с другом ответственностью и обязанностями, там ничего особенного не сделаешь: у нас есть общий ритм, общий график, общее хозяйство, общий календарь. И тут мы должны друг другу подчиняться — и это главное.
Но когда мы можем себе позволить, мы можем выстроить свою жизнь как-то иначе.
Можем выстроить ее так, чтобы в ней было, скажем, время Великого Поста. Сколько вы из этого времени возьмете себе — день, два, неделю, может быть, в разрыв: два дня на первый, два дня на Крестопоклонный, четыре дня на Страстной. Так многие поступают. Но вписать Великий пост в свою обыденную рабочую жизнь — это какая-то будет редукция. Это не будет Великий Пост в полном смысле слова.
Весь Великий Пост — современный человек, будь то монах или священник, или мирянин, едва ли может прожить так, как этого требует устав.