Протоиерей Кирилл Копейкин — о физике без ответа и самом большом чуде

Как соотносятся наука и Библейское Откровение? Есть ли место для чуда в научной картине мира? Как жить по-христиански в мире современных материалистических стереотипов? На эти и другие вопросы отвечает кандидат богословия и кандидат физико-математических наук, директор Научно-богословского центра междисциплинарных исследований Санкт-Петербургского государственного университета, доцент кафедры богословия Санкт-Петербургской Православной Духовной Академии протоиерей Кирилл Копейкин.

Познать Истину

— Отец Кирилл, у Вас был долгий и непростой путь к Православию. И сейчас Вы не только служите в церкви, но и преподаёте в Духовных школах, и имеете степень кандидата физико-математических наук. Расскажите, пожалуйста, немного о себе и о том, чем Вы сейчас занимаетесь.

— Я в детстве был воспитан в семье… можно сказать, агностиков. Но я был крещён во младенчестве, бабушка была верующая, она меня водила в храм в раннем детстве. А потом я в церкви не бывал.

И я воспитывался в убеждении, что самое главное — познать Истину. А поскольку я рос в материалистической среде, то для меня «познать Истину» означало познать, как всё устроено. Поэтому я решил, что надо заниматься физикой, что я через физику эту Истину я познаю.

После восьмого класса я пошёл в физико-математическую школу, а закончив её, поступил на физический факультет Санкт-Петербургского университета. Потом поступил в аспирантуру, защитил диссертацию. Но ещё во время учёбы на факультете мне стало понятно, что есть вопросы, на которые физика не способна дать ответы.

В первую очередь, это вопрос о душе и вопрос о том, почему душа болит и почему мы не можем найти счастья и покоя в этом мире. И в поисках ответа на этот вопрос я пришёл к вере.

Причём у меня было такое ощущение, что я возвращаюсь в утраченный рай, вспоминаю детские впечатления, которые глубоко-глубоко хранились, но находились за пределами моего сознания. Они как-то снова всплыли… Запах храма, потрескивание свечей… И я поступил в семинарию, закончил её, стал священником.

В настоящее время я доцент Санкт-Петербургской Духовной Академии, настоятель храма святых апостолов Петра и Павла и святой мученицы Татианы в Санкт-Петербургском государственном университете и директор научно-богословского центра междисциплинарных исследований Санкт-Петербургского университета.

Сегодня проблема, волновавшая меня на протяжении моей жизни, — проблема соотношения науки и религии -остро стоит перед нами. И Церковью она осознаётся как одна из значимых проблем.

Когда Святейший Патриарх Кирилл был избран на патриаршество, то на том же Соборе, на котором он был избран, был создан новый церковный орган — Межсоборное присутствие.

Задачей Межсоборного присутствия является подготовка решений, касающихся наиболее важных вопросов внутренней жизни и внешней деятельности Церкви, обсуждение актуальных проблем, относящихся к сфере богословия, а также предварительное изучение тем, рассматриваемых Поместным и Архиерейским Соборами, и подготовка проектов решений.

Этот орган поделён на несколько комиссий, я — член комиссии по вопросам богословия. Перед этой комиссией ещё в 2009 году был поставлен ряд актуальных вопросов, и примечательно, что половина из них имеет отношение к проблеме соотношения науки и религии. Один из вопросов — это соотношение научного и религиозного, богословского знания; другой — богословское осмысление происхождения мира и человека.

Эти вопросы сейчас глубоко обсуждаются Церковью, волнуют современное общество. В частности, эти вопросы исследуются в Научно-богословском центре междисциплинарных исследований, где действует постоянный семинар и проводятся конференции.

Христианство — основа науки

— А не противоречит ли знание, которое несёт в себе христианство, современным научным взглядам?

— Ну как же оно может противоречить, если наука на самом деле выросла из христианства?! Дело в том, что современная наука возникла в очень специфической богословской культурной среде.

Считалось, что Бог даёт человеку Откровение в двух видах: первое и высшее Откровение — это Откровение библейское, а второе Откровение — это сама природа. Сама природа — это Книга Творца, которая обращена к человеку.

И наука выросла из стремления эту Книгу Природы прочитать. Такое представление существовало только в контексте христианской традиции. И поэтому никакая другая цивилизация науку не породила. И наука, как мы хорошо знаем, родилась в Европе в семнадцатом столетии.

Конечно, может встать вопрос: христианство возникло два тысячелетия назад, а наука — всего лишь три-четыре столетия назад, — почему так поздно появилась наука? Для того чтобы понять это, нужно вспомнить следующее.

Дело в том, что, если мы считаем, что мир — это книга, которая обращена к человеку, то к миру могут быть применимы те же методы исследования, которые применимы к изучению библейского текста.

В семиотике (науке, которая исследует знаковые системы) есть три уровня исследования текста. Любые тексты состоят из знаков. И самое элементарное исследование состоит в том, что мы исследуем отношение одних знаков к другим, т. е. мы изучаем то, что называется синтаксисом.

А можно исследовать отношение знака к тому, что он означает, т. е. исследовать его семантику. И, наконец, можно изучать отношение текста в целом к тому, к кому он обращён, и к тому, кем он создан (это называется прагматикой текста).

Несколько упрощая, можно было бы сказать, что в течение примерно первого тысячелетия христианская богословская мысль была занята исследованием прагматики книги природы, т. е. исследовалось отношение мира к человеку и исследовалось отношение мира к Творцу. Было осознано, что мир представляет собой послание Бога, обращённое к человеку.

Один из величайших византийских богословов — преподобный Максим Исповедник — говорит, что этот мир представляет собою «цельнотканный хитон Логоса». Святитель Григорий Палама, в котором православное византийское богословие достигает своей вершины, называет этот мир Писанием Самоипостасного Слова.

То есть этот мир — это текст, обращённый к человеку. Это очень нетривиальная мысль! Она могла возникнуть только в контексте христианской традиции. Почему? Потому что мы, будучи частью этого мира, одновременно имеем претензию, что мы способны его прочесть.

Представьте себе, что вам бы кто-то сказал, что Дон Кихот и Санчо Панса обсуждают замысел романа Сервантеса «Дон Кихот» и структуру самого произведения. Нас бы это, по крайней мере, удивило, потому что они — персонажи этого текста.

Точно так же и мы, находясь внутри мира, вдруг имеем претензию на то, что мы этот мир способны постичь и способны постичь Творца этого мира (может, не во всей полноте, но хотя бы частично). Это возможно, потому что не только мир обращён к нам, но и мы сотворены по образу и подобию Творца мироздания, а значит, можем это мироздание постичь.

В XI веке появляются первые университеты, и условно можно сказать, что эпоха от одиннадцатого столетия до семнадцатого, который условно называется «веком научной революции», — это время, когда университетское средневековое богословие занималось изучением семантики мироздания.

Считалось, что каждый элемент мира имеет определённое значение, семантический смысл. Это тоже очень нетривиальная мысль. Мысль о том, что не мы приписываем символическое значение этим элементам мира, а это значение, которое вложено в них самим Богом.

И опять-таки, поскольку мы сотворены по образу и подобию Бога, то мы это мироздание можем прочесть. Наконец, эпоха научной революции, XVII век, — это время, когда мысль, занятая изучением Книги Творца, переходит от исследования прагматики и семантики мироздания к изучению синтаксиса, т. е. к изучению отношения между элементами текста.

В чём, собственно, заключается пафос объективного познания мира? Мы исследуем мир не по отношению к человеку, что неизбежно вносило бы элемент субъективности. Мы изучаем отношение одного элемента мира к другому элементу и описываем форму этого отношения на формальном языке математики.

Этот способ описания оказывается необычайно эффективным, и, что самое главное, такой способ описания позволяет нам построить теоретическое знание о мире. А что это означает? Это означает, что, когда мы создаём теорию, то мы описываем не просто совокупность некоторых фактов, а мы описываем законы, которые управляют этими фактами.

То есть мы не описываем отдельно падение яблока на землю, движение Луны вокруг Земли, движение Земли вокруг Солнца… Нет! Мы говорим, что есть один закон всемирного тяготения, внутри которого возможные разнообразные движения. То есть когда мы описываем теоретический мир, мы как бы встаём на точку зрения Законодателя.

И примечательно, что в античности слово «теория» производилось от слова «Θεόζ» — Бог. Этимологически это неправильно. На самом деле, это слово происходит от «θεa» — «взгляд». Но тем не менее теоретический взгляд на мир позволяет нам, в определенном смысле слова, в стать на позицию если не Творца, то Демиурга.

Это даёт огромную силу человеку в том смысле слова, что, понимая законы мироздания, мы можем этот мир изменять, преобразовывать его. Мы приближаемся к тому, к чему нас призвал Бог: мы должны этот мир преобразить для того, чтобы он снова вернулся в соединение с Богом. Чтобы, как апостол Павел говорит в Первом послании к Коринфянам, Бог стал «всяческая во всех» (1 Кор 15:28).

Когда сегодня порой возникает, как нам кажется, какое-то противоречие между наукой и религией, то оно связано с тем, что, с одной стороны, наука претендует на то, что, глядя на мир с теоретической точки зрения, она в каком-то смысле слова встаёт на позицию Творца, а, с другой стороны, богословие, которое пытается усвоить взор Откровения, тоже претендует на достижение абсолютной позиции (по крайней мере, в предельной своей форме, богословие стремится к тому, чтобы постичь взгляд Творца на мир).

И вот эти два взгляда порой приходят в противоречие между собою, но это противоречие связано не с тем, что наука противостоит религии, и не с тем, что богословие борется с наукой, нет!.. а с тем, что у нас пока ещё не сформировался целостный взгляд на мир.

Дело в том, что и научные данные, и Библию мы интерпретируем, и это прежде всего вопрос интерпретации. Пока целостной интерпретации, к сожалению, ещё не возникло, но, скажем, Френсис Бэкон, которому принадлежит эта метафора двух книг — Книги Природы и Книги Творца, считал, что постижение Природы как книги Бога позволит нам более глубоко понимать Библию как Откровение Божие. Я надеюсь, что в конце концов это произойдёт.

Постижение Бога в занятиях физикой

Физика — идеалистическая наука

— Получается, что эта идея постижения мира как книги Божией перекликается с Вашим личным путём. Вы можете назвать свои занятия физикой со школьной скамьи частью своего духовного пути?

— Конечно. Дело в том, что физика очень многое нам даёт, поскольку она даёт нам возможность встать на теоретическую позицию по отношению к миру и оторваться от обыденного взгляда на него.

Любопытно: когда несколько лет назад университетский храм Петра и Павла отмечал своё 170-летие, то я попытался собрать выпускников Университета, которые стали священнослужителями. Там были и православные, один протестантский пастор и раввин. Но больше всего получилось православных.

Конечно, я не всех смог собрать, но любопытно, что из тех, кого я смог собрать, большая часть были физики. Были математики, биологи, филологи, но больше всего было физиков. Я думаю, что это связано с тем, что изначальное стремление к постижению Бога через исследование мироздания в скрытом виде в физике сохранилось.

— А не могли бы Вы вспомнить тот момент, когда Вы сами обратились к Богу, стали ходить в храм… что это за «боль в душе», о стремлении объяснить которую Вы говорили?

— Дело в том, что физика… ну и вообще наука, которая изучает мироздание, очень много нам говорит о структурах этого мира, но ничего не говорит о смысле мироздания. И если я занимаюсь физикой, то у меня всё время возникает вопрос о смысле…

Допустим, я сделаю какое-то великое открытие, получу Нобелевскую премию. Это прекрасно. Ну и что?! Всё время стоял вопрос: зачем это нужно? То есть внутри меня жило стремление к познанию, но ответа на вопрос «зачем это нужно?» я внутри себя не имел.

Я понимал, что какой-то смысл в этом есть, но я никак не мог его найти. Этот вопрос ещё заострялся переживанием конечности жизни. Понятно, что мы все умрём. И зачем что-то делать и к чему-то стремиться, если жизнь так кратковременна?

На самом деле жизнь учёного очень сложна, потому что ты живёшь в постоянном поиске — и, значит, в постоянной неудовлетворённости самим собой. Настоящие озарения приходят очень редко, к кому то, может быть, и никогда не приходят.

Возникает вопрос: зачем жить в таком постоянном напряжении и в состоянии постоянного внутреннего дискомфорта, если всё равно это всё закончится? В поисках ответа на этот вопрос я и пришёл к Церкви.

Память о смерти

— Но Вы выбрали не просто путь христианина, а путь священнослужителя. Вы не захотели оставаться обычным прихожанином. Почему для Вас это оказалось так важно?

— Это очень лично, но я могу сказать. Мне кажется, что сегодня жизнь устроена таким образом, что мы стремимся не думать о смерти. То есть мы понимаем, что мы умрём, но каждый из нас живёт так, как если бы он был бессмертным. И современная культура всё время выносит смерть куда-то за скобки.

А между тем, смерть в христианской традиции рассматривается как нечто очень важное. Собственно, смерть — это третье рождение. Потому что первый наш день рождения — это день, когда мы появляемся на свет, второй день рождения — это день нашего крещения, день нашего духовного рождения, и третий день рождения, как ни странно покажется, — это день нашей смерти, когда мы из временной жизни рождаемся в жизнь вечную. И характерно, что дни памяти святых — это дни их смерти, дни, когда они в эту вечную жизнь перешли.

И вот для меня, собственно, главным таким толчком к тому, чтобы стать священником, стало близкое соприкосновение со смертью. Когда умер мой отец, а он умер сравнительно молодым, то есть он был чуть старше меня нынешнего, я помню, что буквально через день после его смерти я проснулся… и вот, знаете, говорят, что «мысль пришла»… у меня было ощущение, что мысль, действительно, как будто бы пришла откуда то, я её услышал.

Эта мысль заключалась в том, что жить надо так, чтобы то, ради чего ты живёшь, не исчезало со смертью. И следом сразу же пришла вторая мысль, которая, казалось бы, прямым образом из первой не вытекала, тем не менее я воспринял их как неразрывное: значит, нужно быть священником. И после этого я подал прошение в семинарию.

— В пастырской и миссионерской деятельности Вам помогает Ваше образование? И в чём особенность служения именно в университетском храме?

— Я думаю, что если специально образование чем-то помогает в пастырстве, то, пожалуй, только умением несколько отстраненно смотреть на ситуацию.

Самый, наверное, большой вопрос, который встаёт у современного человека, заключается в следующем: если мир материальный, то при чём тут вообще Бог и молитва, как это вообще сочетается? Если я молюсь — неужели это может подействовать на что-то в материальном мире?

На самом деле, физика приводит нас к парадоксальному выводу. На фундаментальном уровне, который исследует физика (ну, скажем, квантовая механика), мир не является материальным в наивном школьном смысле слова.

Те объекты, из которых состоит мироздание, — электроны, протоны, нейтроны — похожи скорее на какие-то психические сущности, чем на материальные объекты в обыденном смысле слова.

Строение атома

Наука и религия

Достаточно сказать, что у элементарных частиц, из которых всё состоит, некоторые свойства, действительно, существуют независимо от нас, и в этом смысле слова объективно. Масса, электрический заряд… А вот такие свойства как положение в пространстве или, например, скорость — они не существуют, если они не измеряются. Причём это сейчас уже экспериментально доказано.

То есть не надо думать, что электрон или протон — это частица вроде песчинки, только очень маленькая, — нет! — это что-то принципиально другое. И оказывается, что эти частицы действуют одна на другую, даже в некоторых ситуациях мгновенно, не опосредуемо пространству и времени. Ткань мироздания очень плотно переплетена.

Додумав до конца, то, что нам даёт современная физика, изучающая такую глубинную природу, и то, о чём нам говорит Откровение, а именно что мир сотворён Словом Божиим, что Бог именуется в Символе Веры Творцом, буквально «Поэтом» мироздания (т. е. мир представляет собою, как говорит святитель Григорий Палама, «Писание Самоипостасного Слова»), мы должны были бы прийти к выводу, что мир — это психическое Бога.

То, что мы называем материальным миром, — это психическое. Просто это не наше психическое, и мы воспринимаем это как некоторую жесткую реальность. Но это психическое Бога. Так же, когда мы создаём, например, поэмы или роман, — где оно существует? В этом же смысле существует мир, созданный Словом Божиим.

Сейчас есть довольно популярный образ, который обсуждается разными физиками, что на самом деле мир представляет собой компьютерную симуляцию, и мы просто живём внутри этой симуляции, созданной какой-то высшей цивилизацией.

— То есть физика оказывается не столько материалистической, сколько идеалистической?

— Да, конечно. Один из выдающихся физиков XX столетия Вернер Гейзенберг, один из создателей квантовой механики, лауреат Нобелевской премии, говорил о том, что физика информирует нас скорее не о фундаментальных частицах, а о фундаментальных структурах, и в нашем стремлении проникнуть в суть бытия мы убеждаемся, что это суть нематериальной природы.

Научный и библейский взгляд на мир как прямая и обратная перспектива

— Современные научные теории о возникновении мира и человека, теория эволюции — соотносимы с Книгой Бытия?

— Соотносимы, но это очень сложно. Сложность этой соотнесенности обусловлена тем, что образ мира, который рисуется современной наукой, который для нас привычен, очень сильно отличается от восприятия библейского.

Вот смотрите: для нас мир — это Космос. Слово «космос» происходит от глагола «космео» — «украшать», приводить в порядок (отсюда «косметика», которой украшаю себя женщины). Восприятие мира как Космоса по историческим меркам появилось относительно недавно, в античной Греции, в эпоху, которую Карл Ясперс называл «осевым временем», т. е. это примерно VI—V вв. до Рождества Христова.

Для того чтобы увидеть мир как Космос, нужно от него отстраниться, посмотреть на него со стороны, посмотреть на гармонию соотнесённых частей Космоса. Но для этого нужно стоять вне мира. Мы сейчас так на мир и смотрим. Для нас восприятие мира как Космоса кажется вообще единственно возможным.

Космос

Творение Божие

Но для библейского сознания мир — это не «космос», а «олам». Это еврейское слово, которое переведено на славянский и русский как «мир», оно происходит от корня «лм» — быть сокрытым, скрываться.

Человек сокрыт внутри мира, он погружён в поток мироздания, как капля воды бывает частью потока реки. И точно так же, как капля не может выйти за пределы реки и посмотреть на неё со стороны, точно так же и человек не может выйти из мира и посмотреть на него со стороны увидеть мир как Космос.

Библейское повествование о Сотворении Мира — это повествование о Сотворении Олама, тогда как космология рисует именно происхождение Космоса. Поэтому я бы сказал, что эти два взгляда каким-то образом взаимодополнительны.

Если их сравнивать между собой, я бы сказал следующее: неслучайно, когда мы говорим о научной картине мира, мы говорим именно о «картине», потому что картина подразумевает, что я отстранён от неё, и пространство картины находится за плоскостью изображения. И прямая перспектива картины создаёт иллюзию пространства за плоскостью изображения.

А противоположностью прямой перспективы картины будет обратная перспектива иконы, которая как бы выходит навстречу молящемуся. И сам молящийся, предстоящий иконе оказывается вовлечён в пространство иконы.

И если сравнивать взгляд на мир, который характерен для науки, и взгляд на мир, который характерен для Библии, я бы сопоставил их со взглядом на картину и взглядом на икону, с прямой и обратной перспективой.

Что касается эволюции, то отрицать факт эволюции — это наивно. Мы, может быть, не всё знаем о причинах эволюционного процесса, но факт есть факт, и его так же наивно отрицать, как отрицать на основании библейского Откровения факт вращения Земли вокруг Солнца.

Но мне кажется, что основная проблема заключается в том, что Библия — очень сложный богословский текст, который тоже нуждается в понимании. И очень часто, когда мы читаем Библию не на том языке, на котором она была создана, а на русском, — мы невольно вкладываем смыслы, которые привычны нам и которые мы заимствуем из русского языка.

Например, когда в первой главе Книги Бытия говорится о происхождении человека, то мы это повествование читаем в ряду повествования о сотворении всех остальных живых существ. Творятся сначала трава, деревья, потом пресмыкающиеся, птицы, рыбы, животные, гады, звери и потом творится человек.

И когда мы читаем по-русски, от нас ускользает одна особенность, которая видна только в еврейском тексте. Дело в том, что все слова «трава», «деревья, «животные», «рыбы» — они все употреблены в единственном числе, так же как и человек. В русском переводе этого не видно.

Очевидно, что когда Бог творит траву, деревья, рыб и так далее — он же творит не одну травинку, не одно дерево, не одну рыбу. Он творит род травы, род деревьев, род рыб, т. е. некий закон, который управляет этими существами.

Внимательно глядя на контекст повествования, можно сказать, что в первой главе Книги Бытия говорится именно о творении человеческого рода. А личное имя «Адам» появляется только во второй главе, где уже, если мы посмотрим на еврейский текст, Бог начинает именоваться тем именем — Яхве — с которым он открылся Моисею в Купине Неопалимой.

То есть личностное имя возникает во второй главе. И там говорится уже о том, что начинаются личностные отношения между Адамом и Богом. Там только и появляется то, что, строго говоря, называется человеком, т. е. личность человека.

Поэтому нужно помнить, что библейский текст как текст Откровения — очень сложный, и надо к нему относиться с уважением и не проецировать на него своё наивное представление, а всё-таки искать то, что Бог нам говорит, а не то, что мы хотим услышать.

Место для чуда в научной картине мира

— А как соотносить, например, евангельские чудеса и современные научные взгляды? Есть ли место для чуда в современной научной картине мира?

— Самое большое чудо, на самом деле, это человеческое сознание. Мы обычно думаем, что наше сознание — это продукт работы клеток головного мозга. Но самая большая проблема заключается в том, что сознание обладает удивительным качеством внутренней реальности, того, что мы называем «внутренним миром».

Каким образом из объективных процессов изменения потенциалов между клеточками головного мозга возникает внутреннее измерение бытия — этого никто не знает. Никто не знает, где это измерение бытия находится.

Мозг

Известный современный австралийский философ Дэвид Чалмерс говорит, что совершенно непонятно, зачем в мире нужна субъективная реальность: если задача мозга заключается просто в том, чтобы реагировать на какие-то внешние сигналы, передавать их телу, чтобы мы могли ориентироваться в этом мире, то это всё можно сделать абсолютно без того, чтобы продуцировать эту субъективную реальность.

Эта проблема сознания является сегодня для науки одной из актуальнейших. Я думаю, что её невозможно решить без обращения к богословской традиции. Потому что именно в контексте богословской традиции, традиции Ветхозаветного Откровения, появилось представление о личности человека и его внутренней реальности.

Выдающийся знаток античности Алексей Фёдорович Лосев подчёркивал, что античный мир не только не знал личности, он даже не знал слова, которое бы её обозначало. В греческом языке классической эпохи нет слова, которое можно перевести как «личность», потому что человек был частью социума, он был, если так можно выразиться, весь вывернут наружу. У него не было внутреннего бытия.

Это представление о внутреннем бытии и об абсолютной ценности каждой личности появляется сначала в ветхозаветные времена, когда Бог открывает себя как Личность, а потом — когда Сын Божий воплощается и как бы сходит на один уровень с человеком, встречается с ним лицом к лицу. Именно тогда в истории возникает представление о личности. И вот это самое большое чудо, мне кажется.

Что же касается евангельских чудес, то митрополит Антоний Сурожский замечательно сказал об этом, сказал, что то, что нам кажется мёртвой материей, нам кажется таковым просто в силу скудости нашего восприятия.

Митрополит Антоний говорит о том, что Бог на самом деле, будучи Жизнью с большой буквы, ничего мёртвого не творит. Вся материя наполнена жизнью, и чудо есть просто обнаружение той скрытой жизни, которая придавлена грехом, исказившим естество мироздания.

Владыка Антоний говорит о том, что если бы это было не так, то чудеса были бы просто магическим насилием над материей. И то, что происходит в Таинстве Евхаристии, чудо Тела и Крови Христовых, которое совершается на каждой литургии, было бы невозможно.

В Таинстве Евхаристии происходит обнаружение того, что сокрыто в материи, обнаружение того, что вся материя способна на соединение с Богом. И это именно то, к чему в конечном итоге предназначен этот мир, когда, по словам апостола Павла, Бог будет «всяческая во всех» (1 Кор 15:28).

Жизнь — диалог с Богом

— А что значит, на Ваш взгляд, подлинно «быть христианином» для человека, который живёт в современном мире и сознанию которого присущи даже не столько современные научные идеи, сколько поверхностные околонаучные материалистические стереотипы? В чём, на Ваш взгляд, главная трудность этой ситуации?

— Ну, во-первых, от стереотипов вообще полезно избавляться, в том числе от материалистических. Я понимаю, что это очень непросто, потому что мы с детства воспитываемся в этом. Но вот как раз физика, как и любая настоящая наука, помогает нам от этих стереотипов избавиться и приводит нас к пониманию того, как премудро устроен мир.

Мне кажется, самое главное для человека — ощущать, что вся жизнь — это диалогом с Богом. И этот диалог осуществляется не путём того, что Бог отверзает небеса и что-то мне оттуда глаголет. Нет! Просто когда я делаю какой-то шаг в жизни, совершаю какой-то выбор, то Бог мне отвечает тем, как меняется моя жизненная ситуация.

И вот вся моя жизнь, если я пытаюсь смотреть на неё по-христиански, как верующий человек, это действительно диалог с Богом. Бог мне отвечает в ответ на мои действия.

И очень важно понять, что в жизни нет ничего случайного в том смысле слова, что если я с какой-то ситуации встретился, то это потому, что я в эту ситуацию пришёл своими выборами, выбирая именно такой жизненный путь, и фактически эта ситуация — это ответ Бога на то, как я жил до этого.

Если ко мне пришла какая-то болезнь, какая-то скорбь, какие-то неприятности на работе или с близкими, то это Божий ответ на способ моей жизни: значит, я в чём-то неправ. А может быть, это какой-то урок, который я должен усвоить для того, чтобы стать другим.

Покаяться — это значит не просто пожалеть о том, что я был в чём-то неправ. Покаяться буквально означает «перемениться», стать другим, идти другим путём, совершать другие выборы в жизни. Вот это принципиально важно.

И тогда жизнь для меня превращается не в череду каких-то досадных случайностей, на которые я натыкаюсь, а становится осмысленной, превращается в урок, который даётся мне Богом, который я усваиваю. И этот урок даётся мне именно для того, чтобы я повзрослел и возрос, для того, чтобы вступить в подлинные личностные отношения с Богом, встретиться с Ним лицом к лицу.

Союз науки и религии

— Отец Кирилл, Вы преподаёте апологетику — предмет о защите веры. Что, на Ваш взгляд, наиболее важно при защите веры в современном обществе? И как говорить о Боге там, где господствуют идеи постмодернизма с его относительностью, отсутствием стержня, иерархии?

— Ну, во-первых, я преподаю естественно-научную апологетику, т. е. я говорю в основном о соотношении той картины мира, которая рисуется современной наукой, с той картиной мира, которая даётся нам Откровением.

На первый взгляд, эти картины друг другу противоречат, но это противоречие связано с нашим некоторым непониманием, может быть, неправильным толкованием, но скорее они взаимодополнительны.

Почему? Научная картина мира, как мы уже говорили, описывает только структуру, синтаксис книги природы. Ответ на вопрос о том, где находятся законы природы (ну, онтологически — где?), наука не знает.

Мы понимаем, что если есть закон, который чем-то управляет, он должен находиться на каком-то более высоком онтологическом уровне по отношению к тому, чем он управляет… но наука этого не знает. Где находится душа? Чем живое отличается от неживого? У объективирующей науки нет ответов на эти вопросы.

И это не просто моя личная точка зрения. Наш выдающийся соотечественник академик Виталий Лазаревич Гинзбург, лауреат Нобелевской премии, в свое нобелевской речи перечислил, как он выражался, три великие проблемы физики.

Первая проблема — это проблема стрелы времени, т. е. проблема понимания того, каким образом из обратимых законов природы следуют необратимые законы бытия. Все законы физики обратимы: можно время в противоположную сторону направить — и всё то же самое в уравнениях получается. В то же время мы видим, что в мире нет или почти нет обратимых процессов. Мир движется в одном направлении. Почему так возникает — непонятно.

Вторая проблема, которую академик Гинзбург называл, — это проблема интерпретации квантовой механики. Т. е. проблема понимания того, какой смысл стоит за теми математическими структурами, которые мы открываем. Мне кажется, этот смысл может быть понят только из смыслового контекста науки, т. е. из контекста Библейского Откровения.

Ну, и третья проблема — это проблема, можно ли свести законы жизни и сознания к законам физики. Сам академик Гинзбург надеялся, что это возможно, но, в общем, это не удаётся.

Фактически, все три перечисленные Гинзбургом проблемы, — это проблемы неполноты современной картины мира, которая, мне кажется, может быть восполнена именно через обращение к библейской традиции Откровения.

Естественно-научную апологетику я читаю в семинарии, а в Академии я ещё читаю два курса: «Богословие творения» и «Христианская антропология» — т. е. это вопрос о происхождении мира и вопрос о происхождении человека, о том, чем человек отличается от всех остальных живых существ.

Что же касается постмодернизма — я не стал бы говорить о постмодерне как о чём-то безусловно отрицательном. Знаете почему? Дело в том, что как раз точка зрения модерна вообще исключала возможность веры и религии. С точки зрения традиции модерна существует рациональное объяснение, и всё. Один-единственный такой рациональный метанарратив, который всё объясняет.

Постмодерн явился реакцией на модерн, но, по крайней мере, он освободил место для веры, которая суть «для эллинов безумие». Этого места в модерне просто не было.

Да, сейчас целостный взгляд на мир не сформирован, картина мира предстаёт для нас мозаичной, собранной из кусочков, которые часто противоречат друг другу, не существует единого метанарратива, но, по крайней мере, есть пространство для веры, пространство для чуда, которого в эпоху модерна просто не было вообще.

— То есть, на Ваш взгляд, сейчас вполне возможен союз науки и религии?

— По крайней мере, эта проблема осознаётся как актуальная очень многими исследователями. И, скажем, в Америке существует Фонд сэра Джона Темплтона, который финансирует исследования, посвященные как раз сближению научной и богословской традиции.

На это тратятся большие деньги, и достаточно сказать, что Темплтоновская премия, ежегодно присуждаемая за исследования в области соотношения науки и религии, по размеру больше, чем Нобелевская.

 Беседовала Елена Чач

Смотрите также на эту тему: Шесть вопросов физику

The post Как соотносятся наука и Библейское Откровение first appeared on Кременской Свято-Сергиевский мужской монастырь.

Свято-Успенская Киево-Печерская Лавра

Профессор Виктор Чернышев: в Украине одна Церковь, — всё что за Её границами не имеет благодатного и спасительного начала.

В галерее-ризнице в самом центре Киева у Золотых Ворот, неподалёку от места, где благоверный князь Ярослав Мудрый выстроил церковь, по субботам в 15 часов случайные прохожие могут послушать выступления профессора Киевской Духовной Академии и Семинарии Виктора Михайловича Чернышева. Вне стен Духовной школы лекции профессора не так сложны для восприятия даже «захожанину в храм Божий», а для подготовленного слушателя встреча с профессором станет ещё одним напоминанием о том, что богословие — это не наука, а именно Слово о Боге истинном.

В этот раз профессор предложил представить, что мы родились в разных странах. Кем бы мы были?

В Европе — католиками, либо протестантами. В Индии — индусами. В Японии — синтоистами или буддистами. Так может и нет разницы в том, какую религию исповедовать? Ведь слово «религер» в переводе с латинского означает собрание. А «религар» — связь. Может достаточно верующим людям вместе собираться для поклонения Божеству, как это происходит во всех религиях?..

Одно лишь христианство предлагает эту «связь» понимать как высшую цель — связать себя в чувствах и словах для того, чтобы Бог проявил себя в нашей жизни. А это произойдет только тогда, когда мы сумеем проявить полную нищету духа. Насколько человек очищает себя от страстей, настолько может пребывать в благодати. Напомнил профессор об отличии философии и религии. В религии всегда есть личностное начало и связь с Богом осуществляется посредством молитвы. К примеру родовые (племенные) религии обращаются к падшим духам и общаются с ними… И лишь христианство является истиной в последней инстанции ибо есть Богооткровением: такая религия может исходить только от Бога.

Одновременно двух истин быть не может. Истина компромисса не терпит. Христианство уникально по целям, методам и своему основателю — Сыну Божию Иисусу Христу. Целью всех религий является преодоление смерти. И лишь в христианстве мы стремимся к обожению, или как сказал святой Серафим Саровский стяжанию в полноте Духа Святого.

Монахи стяжают Святой Дух когда душа стремится соединиться со Творцом. Гордость житейскую монах должен преодолеть и служить Богу — это уже сыновство. Но этот путь не для всех. В христианстве добрые дела это следствие нашей веры: нельзя заслужить спасение, ибо это дар, который даётся по вере. Царствие Божие, которое внутри нас — силою берётся. То есть силою нашей веры. Но в самом христианстве множество традиций. Как можно разобраться?

А кто тут в цари крайний? Никого? Так я буду!

До 1054 года христианство было единым, а с этой датой появился католицизм во главе с непогрешимым «экс катедра» Папой, чьё слово, произнесенное с кафедры, неоспоримо, ибо считается, что его устами говорит сам Бог…

С точки зрения православия это является несуразностью. Молитва католическая отличается от православной визионерством, т.е. включением фантазии и представлением Того, к Кому она обращена. Будь то Христос, Бородица, святой. В православии применять фантазии недопустимо. Такая практика является прелестью. Лишь в православии существует практика исихазма, разрушающая чувственные ассоциации.

Последователь Лютера, создателя протестантизма, Кальвин — к сожалению, всего лишь блестящий компилятор и фантазёр. Всякий раскол Церковный — это некий спектакль…

К сожалению, сегодня нередко раскол вырождается в псевдоправославную секту: наподобие УПЦ КП. По принципу домино, когда одно падшее звено тянет за собой последующие и разрушается учение о Церкви, о спасении. Когда повреждается преемственность — рождается театральность.

«Предстоятель» Киевского Патриархата отлучен от Церкви и расстрижен… Это значит, что если Филарет приедет в другую православную страну — никто с ним вместе молиться не станет. В этом и заключается церковная дисциплина, на которой лишь и возможно строить в том числе и мирские отношения, как это было в нашем православном государстве до революции. Мы можем говорить о восстановлении исторической справедливости, но не с отступником. Но как же быть с теми сотнями тысяч людей, которые крещены, венчаны, отпеты? Эти люди на самом деле невенчаны, некрещены, неотпеты…

У нас в Украине одна Церковь, во главе с предстоятелем митрополитом Владимиром (Сабоданом) — всё, что за Её границами не имеет благодатного и спасительного начала. Филарет понял, что его не примут ни под какую юрисдикцию. Потому он на себя сам надел белый клобук.

Записала Елена Родионова

The post В Украине — одна Церковь first appeared on Кременской Свято-Сергиевский мужской монастырь.

Великий князь Сергей Александрович с женой Елизаветой Федоровной, 1896

Мученическая кончина великого князя Сергия открывает век святых мучеников. Отпевал великого князя будущий священномученик митрополит Владимир (Богоявленский). Отец Митрофан Сребрянский (будущий преподобноисповедник Сергий) назвал великого князя «новым мучеником царствующего дома, мучеником за правду», а будущий священномученик Иоанн Восторгов — «мучеником долга».

Многие будущие новые мученики свидетельствовали в эти дни, что великий князь Сергий знал об угрожающей ему смерти, но ни за что не хотел уступить врагам Православия и России.

После убийства великого князя Сергия Александровича архимандрит Анастасий (Грибановский) сказал, что злодеи хотели запятнать Кремль царственной кровью, но лишь «создали новый опорный камень для любви к Отечеству», дали «Москве и всей России нового молитвенника».

Протоиерей Александр Шаргунов

Начальство и власть царская установлены Богом. Но если какой злодей-беззаконник восхитит сию власть, то не утверждаем, что поставлен он Богом, но говорим, что попущено ему. Церковь же исконно понимала, что царская власть установлена Богом.

Святой Исидор Пелусиот

Подробнее о князе Сергии  »

The post 17 февраля — 400 лет дома Романовых first appeared on Кременской Свято-Сергиевский мужской монастырь.

Патриарх Кирилл

Ежедневное возрастание в вере и сохранение себя во внутренней чистоте и мире — самый сильный ответ на выпады против Церкви людям, которые не могут согласиться ни с Богом, ни с Его законом, — подчеркнул Патриарх Московский и всея Руси Кирилл, отвечая на вопросы телезрителей в авторской программе «Слово пастыря», которая вышла в эфир в субботу.

«Очень часто современные критические высказывания в адрес Церкви звучат так: „Я не против Бога — я против Церкви, то есть я против того, что Церковь говорит о Боге, против проповеди о Боге, против проповеди о Христе“. И происходит это именно потому, что в этой проповеди, как и во времена Самого Господа и Спасителя, — вызов людям, которые не желают жить по Божиему закону. Все внутреннее состояние человека противоположно тому, что Бог сказал людям; противоположно не только доктрине — противоположно указаниям на то, как нужно строить свою жизнь», — сказал Патриарх Кирилл.

«Привык человек грешить, блудить, считает это нормой своей жизни, считает это важной частью своей жизни. Открывает Евангелие — а там слова, которые убийственны для человека, живущего именно так, а не иначе, если он серьезно захочет эти слова принять и им последовать. Именно эта внутренняя несовместимость и порождает такое неприятие. Состояние души есть непременное условие богопознания. „В злохудожную душу не входит премудрость и не обитает в теле, повинном греху“ (Прем. 1:4). И если человек живет во власти греха, если он интеллектуально готов защищать такой образ жизни, а не другой, то он будет бороться с каждым, кто живет иначе и особенно с теми, кто проповедует иной образ жизни», — добавил Предстоятель.

«Наш ответ именно в том, чтобы возрастать в вере, чтобы религиозный образ жизни становился нашим образом жизни, чтобы мы никогда не теряли способность различать добро и зло в соответствии с тем, как мы научены Самим Господом и Спасителем. Наша задача заключается в развитии положительного свидетельства о Евангелии и словом, и делом», — отметил он.

«Не нужно на каждого огрызаться и с каждым спорить, хотя некоторые вызовы, обращаемые к Церкви, требуют ответа — с тем, чтобы не соблазнялись люди; и каждый христианин в меру своих сил обязан отвечать. Но не нужно сердце свое отдавать этой борьбе, нужно хранить себя во внутренней чистоте и духовном спокойствии. Святые отцы, полемизируя с язычниками или еретиками, сохраняли внутренний мир», — констатировал Патриарх Кирилл.

«Это внутреннее спокойствие в душе, в отношениях между христианами, спокойствие во внутренней жизни Церкви является самым сильным ответом. Не будем суетиться, не будем будоражить себя, но вместе с тем будем хранить бдительность и способность защитить слово Божие и Церковь. Самая главная задача заключается в том, чтобы нападки на Церковь не разрушали нашего внутреннего состояния и не помрачали нашего христианского образа жизни», — заключил Патриарх Кирилл.

По материалам пресс-службы Патриарха Московского и всея Руси

The post Патриарх Кирилл: что должно стать ответом на вызовы, обращенные к Церкви first appeared on Кременской Свято-Сергиевский мужской монастырь.

Интервью со старцем о трудностях современного монашества

– Сегодня в монастырях непросто — многие сетуют на оскудение любви…

– Один послушник спросил старца: как стать монахом? Старец достал свою скуфейку, бросил ее на пол, истоптал и ответил:  »Пока не будешь истоптан как эта скуфейка — ты не станешь монахом».

Почему он так сказал? Монах должен терпеть все на своем пути, переносить испытания и искушения, потому что без воли Божьей ни один волос с головы не падает.

Человек, живя в монастыре, если прошел путь всякого рода испытаний, гонений, болезней, скорбей — потому что демонические силы действуют через людей, — может научиться настраивать себя так, что в душе у него всегда будет молитва, мир, тишина, покой, радость, любовь к Богу, любовь к ближнему. Это правильно.

Если человек себя настроил в этой жизни искать не духовного, а житейского, то он в болезнях ропщет, всех обвиняет, в гонениях тоже ропщет, не надеется на Господа, в отчаяние впадает, а плюс к этому еще и страсти какие-то есть — озлобленный, в душе уныние, и порой даже на грани самоубийства.

А ведь сказано: «Бодрствуйте, потому что не знаете, в который час Господь ваш приидет» (Мф. 24: 42)

– Где взять силы и на тяжелое послушание и на молитву, да еще и на скорби?

– Многое зависит от нас. Никого не осуждайте, не раздражайтесь и не обижайтесь.

Из творений Отцов мы знаем: хотел человек спастись — надевает на себя вериги тяжелые или уходит в затвор, замуровывают его и дают в сутки стакан воды да маленькую просфорочку, или уходит в пустынное место, там день и ночь молится — хорошо, но ближе всех к Богу тот будет человек, который не помнит зла — незлобивый.

Святитель Иоанн Златоуст говорит: «Для того чтобы войти в обитель Рая, недостаточно избавиться от грехов. Надо утвердиться в добрых делах». Понимаете? Недостаточно ведро освободить от мусора и вымыть, надо его еще наполнить чем-то хорошим.

– Отец Амвросий, я заметила, что в наши дни при выборе монастыря все чаще руководствуются не древностью и красотой его стен, а живым духовным окормлением – идут в монастыри, в которых есть опытные в монашеской жизни духовник или игуменья.

И все же, найти духовника для обители – дело не из простых. Часто монахинь окормляет священник, который живет очень далеко – приходится звонить ему или писать письма, sms. Иногда игуменьи ищут и не могут найти духовника для сестер, некоторые же и не хотят искать. Стоит ли идти в тот монастырь, где духовника нет совсем?

– Если другого выхода нет…

– Вы часто повторяете, что в воспитании сестер нужно «давать место Богу». Что вы имеете в виду?

– Духовник дает совет, наставление инокине, как спасаться. Если она приняла совет к сведению, то это хорошо, но случаи бывают разные.

Бывает, инокиня нарушает правила и не прислушивается к замечаниям, делает по-своему. Можно говорить и 10, и 20 раз — бесполезно. А потом начинаются в ее жизни искушения и болезни. И она уже сама понимает, что надо раскаяться.

Апостол говорит: злого отнимите от себя. Встречаются невоспитанные сестры, которые начинают всех вокруг сбивать с духовного настроя. Такую сестру нужно удалить от сестер, чтобы научилась вести себя.

– Как узнать, какая сестра мешает спасению ближних и сеет беспорядок в обители?

– К примеру, есть у нас одна знакомая уже паломница – часто приезжает в наш монастырь. Я давно ее знаю. Она может устроить на людях скандал с любым человеком. Все монастыри объезжает и у нас гостит иногда. Приходится терпеть ее. Прожила три дня — гостиничные ее отправляют дальше. Она снова  объедет свой список монастырей по кругу и к нам приезжает.

Я видел ее на днях, спросил: «Ну как, скандалы не устраиваешь?» – «Нет, батюшка, сейчас я держусь — готовлюсь причащаться». Это больной человек – устраивает скандалы везде. И матушки есть такие, и прихожане есть такие, и батюшки.

Всегда должно быть рассуждение, во всем руководствоваться нужно в первую очередь пользой для духовной жизни.

– Как правильно выбрать монастырь? Куда идти?

– Куда Господь пошлет. Ведь на всяком месте Господь.

Одна пожилая женщина однажды меня спросила: где моему сыну лучше спасаться — у этого батюшки или у того? Я говорю: Бог на всяком месте. Какой батюшка его устраивает — пусть там и живет.

Зачем нужны искушения

– В каждом монастыре есть свои искушения, как и в каждой семье свои проблемы. Мы зовем обители «святыми» — почему же и в монастырях бывают неурядицы?

– Искушения обязательно должны быть. Если в реке движения нет, то вода в ней тухнет, зеленеет, зарастает травой, там заводятся лягушки. Также и в монастыре — если вокруг человека все всегда спокойно, ровно, тихо, в человеке заводятся страсти, а искоренить их очень трудно — он их и не замечает.

Вода с гор льется, водопад — она всегда свежая и очень целебная. Так и человек, живя в монастыре, должен все пройти — оскорбления, поношения. Порой такие испытания бывают внутри монастыря — искушения Господь попускает, бывают и от властей, даже и от духовных властей. Так было во все времена истории Церкви, во всех монастырях бывали те или иные искушения.

К примеру, преподобный Амвросий Оптинский — на него давили, говорили, что нельзя заниматься Шамординским монастырем, ты  монах, должен только молиться. Пугали архиереем. А он отвечал: над каждым архиереем есть высший Архиерей — Бог.

Подобное искушение было и у преподобного Серафима Саровского, когда он создал Дивеевский монастырь: сестер его тоже пугали, говорили, что закроют монастырь. Митрополит поехал закрывать его, доехал до середины дороги — приступ.

Господь хранит, но искушения могут быть.

Надо себя настроить так, чтобы все принимать как от руки Божьей и ничем не возмущаться. Себе чаще говорить: это Бог попустил, значит так надо, все перетрется, Господь все это покроет, все пройдет, все встанет на свое место. И смотришь — все встало на место.

Господь сверх сил никому не попускает. Всем по силам. И надо научиться благодарить Бога за каждый день, прожитый в монастыре.

– Жалуются, что иногда игумен или игуменья специально дают послушание не по силам. Что делать в этом случае?

– Если монаху дали какое-то тяжелое послушание, и он не может нести его, то должен прийти и сказать игумену, что это послушание ему не под силу. Если игумен скажет, что нужно продолжить, и ты на этом послушании умрешь — будешь как мученик. Но нужно понимать, что послушание, молитва, поклоны, посты — это не цель. Это костыли. А цель — научиться смирению.

– Вы — воспитанник мужского монастыря и основатель женского. Есть ли существенные различия между женскими и мужскими монастырями?

– Мужчины более крепкие — они мелочам не поддаются, в уныние редко впадают. В конфликтной ситуации могут и поспорить, но быстро примиряются и сохраняют спокойствие.

В женском монастыре больше мелочевки. Все на эмоциях построено. Что-то в монастыре случилось, может рядовое искушение, как тут же «сломанный телефон» – все перевернут с ног на голову. Обида друг на друга бывает: «Я больше делаю, чем другая».

Как-то мне одна журналистка из Петербурга говорит: батюшка, как Вы в женском монастыре управляетесь с матушками, ведь женская натура — это и истерики, и уныние. Я ответил: только благодать Божья нас хранит.

Женский монастырь более чувствительный, на все очень тонко реагирует.

– Что Вы советуете сестрам?

– Нужно уметь не брать в голову лишнее, не принимать все близко к сердцу, различать помыслы.

Помыслы бывают человеческие, ангельские, и демонические. Приготовить обед, келью убрать, к сестре сходить и помочь ей, если она больная — это человеческие помыслы. Ангельские — помолиться, потерпеть ближнего, покаяться во всех грехах, не раздражаться, не обижаться, всех и вся терпеть. Особенно, если кто-то нас обидел — надо первым попросить прощения, примириться. Это очень ценно.

И бесовские помыслы часты. Как узнать их? Пришел такой помысел — если принять его за истину, то тут же расстроишься, впадешь в уныние, в тоску или в раздражение.

Когда человек постоянно читает молитву Иисусову, то понимает, что Господь всегда рядом с ним. Любое искушение придет — он сразу вспоминает, что это воля Божья, значит, так надо. Все, что Господь ни делает — все на пользу. Если так себя настроить, то в душе будет мир.

Власть вся — в руках Божьих

Советы игуменьям и духовникам

– Батюшка, Вы исповедуете 44 года — какие вы можете дать советы игуменьям, которых только что поставили управлять монастырями и духовникам, которых поставили окормлять женские монастыри?

– Для игуменьи что самое главное? Она не должна себя считать госпожой, будто она получила какую-то особенную власть. Власть вся — в руках Божьих. И чем больше человек получает власть духовную, тем более он должен быть смиренным и считать себя хуже всех.

Вспоминаю матушку Варвару, игуменью Пюхтицкого монастыря. Я однажды наблюдал, как она обращается со всеми. Сестры подходят к ней — она спокойно разговаривает с ними, дает им послушания. Приезжают паломники, подходят к ней и просят благословить или что-то привезли ей в подарок — она поговорит с ними, утешит. Спокойно, ровно говорила со всеми. Своей духовной жизнью она передавала этот дух всем — и сестрам своим, и паломникам. Слава Богу, она прожила 81 год.

Духовник, если он сам уже прошел монастырскую жизнь, на исповеди пусть выслушает все, всю ту боль, которую сестра говорит. Если помыслы просто поведала или какие-то совершила делом, то не надо тот час взыскивать: «Как ты это смела? Это нельзя делать!» Надо с любовью принять и простить. Если она попросит дать наставление — значит, надо дать и подсказать, как оправиться от греха. Если она часто впадает в осуждение, то надо сказать ей, что по кельям не надо ходить, потому что будет от этого пустословие, а следом обязательно придет осуждение. Если она пришла к сестре помолиться, или поговорить, утешиться — это разрешается. А без дела ходить из кельи в келью — не нужно.

Начало духовной жизни, сказано святыми отцами, – если человек увидит в своей душе бездну грехов. Видеть себя самым грешным человеком и считать себя хуже всякой твари — это нормальное состояние. Когда в тщеславии человек, в гордыне находится — это опасный путь. На себя не нужно надеяться, а только на Бога.

– Говорят, что при духовнике и игуменье может быть ошибочное двоевластие в монастыре. Какими должны быть правильные взаимоотношения?

– Если монастырь духовник создал и он собрал всех сестер, сам монастырь построил, то, конечно, матушка должна подчиняться духовнику и без его ведома не должна ничего делать. Тогда будет все нормально. А если она власть «перехватит» от батюшки и решит, что она одна в монастыре хозяйка, то уже все, беда. Надо сохранять это послушание до самой смерти.

– А если духовник не основатель, а просто назначен?

– Если назначен, то серьезные вопросы нужно решать вместе. Но бывает и так, что игуменья одна, а батюшек могут посылать несколько.

Я знаю, в одном монастыре молодые батюшки приходят в костюмчике, переоделись в рясу, вышли, матушек поисповедовали на службе, народ поисповедовали, служба кончилась — сняли рясу, надели костюмы и пошли. Поэтому, конечно, должно быть рассуждение.

Взаимопонимание духовника и игуменьи необходимо, чтобы не было конфликта среди сестер в монастыре.

– Гораздо легче собрать монастырь, чем удержать его потом. Есть такие монастыри, из которых бегут, а есть такие, в которые стремятся прийти. Почему?

– Если в монастыре создать солдафонскую жизнь и жить «по букве», то люди не смогут удержаться там. Приходит послушница из мира — она не должна сразу попадать под требования, которые были для древнего монашества, потому что она их сразу не потянет.

Как говорят некоторые буквоеды: пришла послушница — должна только в келье сидеть и только на службу ходить, послушание вести, ни с кем не беседовать, не общаться. Такого не может быть, потому что пришла — послушница, и она должна познакомиться со всеми — это ее сестры. Сестры общаются, узнают друг друга — они становятся родными.

Весь монастырь — это родные по духу сестры, это родная семья. Если вдруг пришлось уехать, то эта послушница уже страдает, хочет вернуться назад — скучает по монастырю.

– Батюшка, одни говорят, что в женском монастыре духовниками должны быть из «белого» духовенства – женатые священники, а другие говорят, что – нет, должны быть монахи духовниками, поскольку монах монаха лучше поймет. И на Священном Соборе Русской Православной Церкви 1917-1918 гг. решили: «В женских монастырях для мантейных монахинь духовник назначается из монашествующих…»

– К нам пришли некоторые послушницы из других монастырей. Одна, из монастыря, где батюшка из белого духовенства, рассказала, что поделилась однажды с ним переживаниями: «Батюшка, у меня пришли помыслы нечистые, грязные». Он, вместо того чтобы успокоить ее, начал: «А зачем ты пришла в монастырь? Иди в мир, найди мужчину и будь спокойна».

И другая тоже рассказывала — каялась в помыслах блудных, а священник не понимает, не может понять, говорит ей: «Вот интересно, я с матушкой прожил 30 лет — помыслов таких нет. А они в монастыре живут, и какие-то помыслы приходят блудные».

Конечно, за неимением духовника, в крайних случаях, можно и мирского священника пригласить в духовники, если больше некого, но если есть духовник-монах и это устраивает монастырь — пусть он живет в монастыре.

Во всем нужно иметь рассуждения. Буквоедство — это плохо. Недаром святые отцы говорят: «Лучше согрешить в милости, нежели в строгости». Это тоже надо знать.

– Должен ли духовник пересказывать игуменье, как живут ее сестры — их грехи?

– Взять любого духовника, который живет в монастыре, — тайну исповеди он должен сохранять. Грехи сестер игуменье открывать не надо.

– Как быть с исповедью помыслов, если духовник бывает в обители редко или его нет совсем?

– Если сестре пришли помыслы и нет духовника, она может сказать матушке, но матушка должна это принять как откровение помыслов.

А то бывает так — игуменье открыли помысел, к примеру: «Вот матушка, на тебя помыслы пришли, что ты очень гордая и очень дерзкая». Она это приняла, а через несколько дней отсылает эту сестру на подворье. Это болезнь души игуменьи.

Наоборот, надо за откровение человека больше полюбить. Помыслы ведь от врага! Так можно всех разогнать. Наоборот, надо покрыть ее любовью, дать шоколадку, или варенья, меду, хорошенько утешить человека.

– Что если игуменья показывает перед сестрами свое неуважение к духовнику?..

– Надо ей покаяться в этом, чтобы не брала много власти на себя.

Призвание

В монастырь или замуж?

– Отец Амвросий, много вопросов приходит о призвании на монашеский путь, о смущениях, связанных с выбором – оставаться жить в миру, строить семейные отношения или прийти в монастырь.

Как узнать свое призвание — в монастырь идти или замуж?

Нужно посмотреть — к чему больше способностей.
Святитель Николай Сербский говорит: если уйдешь в монастырь — будешь жалеть, а замуж выйдешь — еще больше пожалеешь.

– Как подготовить себя к жизни в монастыре?

– Некоторые говорят: батюшка, я хотела бы в монастырь пойти, но мне еще надо определить детей своих. Я говорю: ну вот, определяй их, но живи по-монашески.

А как по-монашески? Монахи на службу ходят, читают каноны, акафисты, утренние и вечерние молитвы, поклончики, Псалтирь, Евангелие. И ты должна себя приучить к этому. Будешь так жить, придешь в монастырь — тебе будет легко это все.

Конечно, человек живет в миру по своей воле. Ему тяжело прийти в монастырь и жить уже не по своей воле, а по воле Божьей. Воля Божья в монастыре будет через начальство дана.

Некоторые сестры жалуются на послушания: «Вот, я на проходной стою, никакой пользы от того не получаю». Любое послушание Господу угодно — стоишь ли ты у свечного ящика или на проходной, или туалеты чистишь, или картошку.

Самое главное — делается молитва.

– Батюшка, благодарим Вас за Ваши добрые слова напутствия!

Беседовала послушница Анна Ольшанская

The post Секреты духовной жизни в монастыре first appeared on Кременской Свято-Сергиевский мужской монастырь.